Ослепительное сентябрьское солнце заливало монитор компьютера. Контракт «ENRC-маркетинг» на отгрузку аксузского силико-марганца двигался с трудом, ставя под угрозу срыва программу плавок на заводе. На столе разрывался рабочий телефон - ему вторил мобильный. Кровь пульсировала в висках - не было больше, ни сил, ни желания взять под контроль окружающий хаос. Под нервные шутки
за чашками крепкого эспрессо наша структура катилась к реорганизации. Впереди маячил долгожданный отпуск.
Идея поехать в Шри-Ланку, прилетела по «ISQ» от Анюты. Далекий остров у экватора не ассоциировался ни с одним из шумных европейских курортов, где успела побывать - я сразу согласилась вырваться из стен офиса в загадочную страну буддизма.
Полет задержали из-за тумана. Прогуливаясь по залу аэропорта, натыкаюсь на многочисленных знакомых. Под ложечкой заныло от привычной атмосферы цинизма и горчащих духов. Оптимистично прогремел мобильный – оказалось Анютино предложение собрало внушительную компанию.
Вечером, у билетных касс на Павелецком вокзале, встретила Мишку. Оказалось, он переехал в Москву работать и пришел нас проводить. Уселись на скамейки - вино, с привкусом романтики путешествия на Цейлон, игриво наполнило пластиковые стаканы. Электричка понеслась вдоль переливающихся неоновым светом высоток. Морозный воздух на перроне пронизывал первым леденящим холодком бесконечный поток людей.
В Домодедово убрали подальше в чемоданы теплые вещи. Отыскав номер рейса с непривычным названием, устроились под табло «Moscow-Doha». Анюта, ответственная за группу, суетится с документами. Надменный араб в форме катарских авиалиний выразил недовольство московским диспетчерам по поводу затянувшейся регистрации. Сдав багаж, попадаю в плен французских парфюмерных брендов. Шурша соблазнительным пакетом, нахожу свое место в салоне внушительного аэробуса. Рядом приветливая московская семья. Они летят на Мальдивы. Вкусно перекусив, выпили с соседом по бокалу красного вина, я уснула под мягким шерстяным пледом. Лететь четыре с половиной часа.
Доха. За бортом +38оС. Это ощущаешь за мгновение перехода от трапа к автобусу. Запах денег витает в воздухе, укрощенном работой мощных кондиционеров. В «duty free» сверкает люксовая модель Мерседеса, окруженная манящей роскошью витрин. Ловлю в зеркалах настороженные взгляды арабских девушек в цветных платках, поправляющих цвет губ такой же помадой «Dior».
Белокурые головы мелькают среди хиджабов и кафий. Вежливый китаец извинился за провод ноутбука, выдранный моей ногой из розетки и мы с Лизой устроились за огромными чашками «латте», ревностно рассматривая двух мусульманок напротив. Похоже, это жены напыщенного араба у барной стойки – кисти рук покрыты узорами из хны, жгуче-смоляные волосы, небрежно схвачены шпильками. Подальше, приветливый седовласый господин в белой тобе, трогательно, держал за руку немолодую спутницу, фигуру и лицо, которой, за исключением очков, скрывала черная абая.
Катар интригует. Хочется разглядеть в окна автобуса, хоть краешек богатой нефтяной страны, лежащей в безжизненных песках пустыни, а на борту уже экипаж «SriLankan Airlines» - лучистые глаза, приветливые улыбки и кожа цвета кофе без молока.
Подставляя стакан под неутомимую руку Сашки, слежу за траекторией полета на мониторе. Лайнер пересек Аравийский полуостров, полоску океана и плавно пошел на снижение в аэропорт города Негомбо государства Шри-Ланки. Сердце замерло - шасси коснулись полоски асфальта.
После чопорной Дохи, Негомбо выглядит простоватым и пустынным. Невысокие мужчины в военной форме. Как бабочки порхают изящные ланкийки в красных сари. Пряный запах обволакивает и попадаешь в мир - в котором остановилось время...
Качу чемодан к стойке встречающих, начиная сомневаться в рвении постичь основные заповеди буддизма. Меняю часть долларов на рупии, разглядев табличку в руках высокого сингальца в типичной белой рубашке.
Гид представился на отличном русском, заверив, что на острове еще много обезьян, кроме него. Вскоре, все дружно смеялись, доверчиво окружив Сампата. «Nokia» ожила, преданно заглотив шриланкийскую «SIM-карту» и захотелось, непременно, примерить яркое летящее сари. Все стало окончательно хорошо – «оk», «very nice», «gut»! Безмятежное счастье разливалось по каждой клеточке тела так, что хотелось благодарить небо.
Буйная тропическая зелень на фоне пасмурной природы радует сочной свежестью красок. С давних времен, Цейлон притягивал завоевателей и пленял красотой путешественников. Отсюда плыли парусники, груженные коричным деревом, пряностями, каучуком, а позже - суда со знаменитым на весь мир чаем.
В вестибюле уютного отеля с деревянными слонами на полу витает легкий аромат сандала. Выйдя к ужину последней, заблудилась в коридорах и угодила прямиком на сингальскую свадьбу, ощутив взгляды женщин в летящих сари. Под любопытные улыбки добралась до ресторана.
Столы сервированы прямо под звездным небом, недалеко от бассейна. В темноте все белое бросается в глаза - накрахмаленные колпаки поваров, скатерти и наверняка мои белые брюки. Выслушав советы, выбрала подходящие блюда - это все, что не «very hot», не слишком острое, без традиционного карри. Все равно, первые кусочки ланкийской пищи обожгли - тянусь к стакану с холодной водой.
Напротив сидел Сампат, сосредоточено отвечая на наши традиционные вопросы. Темные руки оттеняли мерцающим блеском золотые часы и пара колец. Одно - с небесно-голубым сапфиром, особо притягивало взгляд, магически переливаясь на шоколадной коже. Правое запястье обвивали странные амулеты. Казалось, он думал о своем, неспешно затягиваясь сигаретой.
Нежный ветерок скользнул по плечам. Над головой зашептались пальмы. Воцарилось молчание. Видя переполненные ожиданием глаза, Сампат предложил прогулку к океану. Мы отправились за ним.
В двух шагах от отеля темнела масса воды и дышала мощью дикая первозданная стихия! Индийский Океан… Дерзкая идея дойти до его берегов на край Мира, много веков назад погубила Великого Александра. Теплая волна окатила колени. Визг восторга огласил побережье. В ход пошло горячительное.
Шумнее всех резвился Сампат. После изрядной доли водки он поведал свою историю.
Сампат - желанный сын. Это имя значит - «щедрый дар». В школу Сампата возили на «Ягуаре». После - отправили учиться на юриста в Московский Университет Дружбы народов. Сампат не скучал по дому и пел под гитару индийские песни в студенческом ансамбле. Однажды, после концерта к нему подошла красивая русская, случился долгий роман.
Густой воздух переполняли терпкие незнакомые ароматы. Хотелось вдыхать их, молчать, слушать…
«Такая красавица - фигура, ум…!», - Сампат отхлебнул еще глоток и полез на пальму сбивать декоративный кокос. Компания ликовала, разливая виски.
Ударами барабанов завершилась сингальская свадьба. С балкона можно было рассмотреть веселье в холле и поймать, порхающие из темноты, улыбки - внизу убирали со столов. На беседке переливались гирлянды. Сон пришел под размеренный гул океана и отдаленные звуки флейт. Ветер с океана покачивал тяжелые шторы, обещая счастье.
За завтраком мои волосы украсил белый тропический цветок. Рядом сидел, перебравший с вечера, Сампат, сонный мистер Демочкин, приветливый Олег, невозмутимая Настя. Ланкийский юноша, в ласковых солнечных лучах аккуратно вылавливал из бассейна нежные лепестки, облетевших за ночь, соцветий.
Наш гид тихо попросил собрать всю группу. Мы спешно сфотографировались и расселись по автобусу, прильнув к стеклам. Началось трехдневное путешествие по Цейлону.
Вдоль дороги замелькали деревушки, горы расколотых кокосовых орехов, плантации ананасов. Ослепительно сияло солнце, заливая радостным светом зеленые холмы. Стайки симпатичных ребятишек в белоснежных рубашках спешили на школьные занятия. На лицах ланкийцев, бабочками раскрывались улыбки и было, непривычно, легко на сердце.
Автобус приближался к Сигирии. Пятнадцать веков назад здесь располагалась резиденция сингалезского короля Касаапа. На въезде Сампат лихо подытожил судьбу вероломного сингальского короля: “Веселый был человек! Сбросил папу со скалы и прятался здесь с пятьюстами наложниц”. Мужчины деловито уточнили количество королевских любовниц. Большего любопытства к истории мы не проявили, следуя за жизнерадостным гидом вдоль каменных руин, самых древних в Азии, фонтанов.
Добрались до середины зеркальной стены, обрамленной каменным навесом. Нам открылись знаменитые фрески Сигирии. Говорят, их было пятьсот - по количеству наложниц. Двадцать изображений сохранились до наших дней, чудом оставаясь яркими и манящими, благодаря свойству красок и чему-то еще, неподвластному времени. Красавицы взирали из глубины веков, с равнодушным бесстыдством являя полуобнаженные чувственные фигуры. Когда-то, они смущали буддистских монахов, искавших уединения в заброшенной обители. Хитрые улыбки тревожили сердца.
Мы остановились перевести дыхание на ровной площадке с великолепным видом на местность. Отсюда, древние войны вглядывались в пространство джунглей, ожидая возмездия брата короля – законного наследника трона. Однажды, на горизонте океана показались индийские корабли. Они встретились в неминуемой битве, когда слон Касаапа увяз в болоте и, единственный, в истории Шри-Ланки, злодей - узурпатор перерезал себе горло, покинув неприступный дворец с образами грациозных Небесных Апсар на вершине одиноко возвышающегося утеса.
Скала-Льва - это название сохранилось в веках. О былой мощи свидетельствуют грозные звериные лапы, высеченные у входа в крепость. Наверх вилась железная лестница. Подъем оказался крутым - вцепилась в седого ланкийца, сопровождающего туристов. Худой человек бесстрашно карабкался босиком по отполированной ветрами поверхности. Едва успевая за ним, сфотографировала остатки фундамента и присела на краешек каменного трона сингальского короля. Внизу блестела рябью вода в древнем бассейне. Может, в нем плескались прекрасные пленницы, стараясь угодить своенравному господину. Все исчезли в дымке веков. Замерли, обласканные солнцем, руины. Словно в сказке о «Маугли» на скале хозяйничали обезьяны и гулял ветер.
Сампат ждал внизу, сидя в одиночестве на выступе камней. Из-под полей щегольской ковбойской шляпы радостно сверкнули агатовые глаза. Повисло неловкое молчание: «Ты кушала золото? Никогда не видел такой помады…». В лабиринтах переходов ланкиец сдернул соломенную крышку корзины - откуда мгновенно поднялась, в воинственной стойке, кобра.
После традиционного обеда отправились на слоновью прогулку. Тропинка вилась вдоль чудесного озера, покрытого цветущим ковром лиловых лотосов. У берега купались взрослые и дети, намыливая друг-друга пенистыми шампунями. Надвинув панаму, обвила ногами щетинистую шею покачивающегося гиганта. На ходу кормила его бананами. Две хорошенькие девчушки не сводили с нас удивленных черных глаз и, похоже, все вокруг, были счастливы.
Разгоряченные прогулкой, согласились на «аюрведу», следуя за предприимчивым Сампатом в небольшой салон. Узнав имя молодой ланкийки, вытянулась на кушетке. Девушка растерла маслом и, обернув простынею, повела в натопленное помещение дышать испаряющимся ароматом трав. Сквозь дымовую завесу, показались остальные - мы громко спели хором. Ланкийка позвала жестом к горизонтальной бочке. Уложив на листьях, осторожно закрыла емкость - по телу приятно разливалось тепло, покрывая капельками влаги.
После душа, довольные, с полотенцами на головах, пили изумительный чай со специями. Вышли на улицу и утонули в бархатных покрывалах сигирийской ночи - в Шри-Ланке темнее в шесть вечера. На ночлег нас принял отель на берегу озера.
Юноша внес чемоданы: темно-коричневая мебель, пол из плитки и плетеные ставни навеяли мысли о возможных гостях вроде кобры - кажется, такое случалось в старом индийском кино.
«Чики-чита-там…» - гибкие пальцы виртуозно двигались в такт популярной песенки Аббы. Мы заворожено следили за мелькающим голубым сапфиром. Сампат, то заразительно смеялся, вскакивал из-за стола, снова садился и курил. Неожиданно, он заявил, что его ждут друзья. Разочарованные лица застыли в секундном замешательстве. После его ухода, все показалось мне совершенно обычным – даже ослепительные индианки в золотистых сари. Не сговариваясь, всей компанией поплелись к бассейну, сдвинули пластмассовые лежаки и достали запасы «мартеля» из Дохи.
Когда музыка смолкла, все разошлись. Спать не хотелось. Женской компанией уютно устроились на терассе.
Темноту наполняли таинственные звуки, делая наше «девичье» общение более доверительным. На ступенях появился Вася, прервав кокетливые беседы. Завели разговор про бюджеты, холдинги, "Амурметалл”. Я осеклась на полуслове – меня внимательно слушал Сампат, сидя в плетеном кресле напротив. В агатовых глазах отражался интерес и любопытство. Необычный наряд - розовая рубашка и юбка-саронг с вышитым синим павлином, завершали облик сказочного персонажа, материализовавшегося в компании «русских». В одурманенной коньяком и тропической ночью голове иронично возмутилось сознание. Едва прильнув к подушке, уснула, не веря круглой желтой Луне и шутке сигирийской ночи.
Утром, смыв остатки сна, натянула бриджи и рубашку – для экскурсий в буддистские Храмы.
Автобус поплыл в океане тропической зелени. Вдруг вспомнилась детская мечта о путешествии в Индию. Тогда, у нас в гостях бывал замечательный Кумар Чатторжи из Бомбея, который стажировался у папы на металлургическом комбинате. Кумар зажигал душистые соломинки, питавшие воздух комнаты и подарил мне изумительное серебряное колечко с тремя бубенчиками. Может, с тех пор, древняя страна глубоко поселилась в моем сердце? Теперь, она возвращалась манящим ароматом жизни….
В руках бородатого доктора менялись кувшинчики с соблазнительным розовым маслом, плоды какао, хлебного дерева, душистые палочки корицы, стручки жгучего красного перца. По вымощенным дорожкам скользили солнечные лучи. Воздух застыл в полуденном зное, но не чувствовалось ни жары, ни духоты. Щелкали камерами красоту вокруг, столпившись у полок с драгоценными баночками. Присев в тенистой беседке, решили, что ее невозможно скупить – разве, что увезти в воспоминаниях терпких ароматов Сада специй.
Автобус свернул в Дамбуллу. На окраине городка жители воздвигли тридцатиметровую статую Будды, облицованную золотом. Буддизм пришел в Шри-Ланку из Индии. Согласно Учителю, человек, через правильную медитацию, может достичь гармонии, приблизившись к высшей ступени – «нирване», освобождающей из круга страданий вечных перерождений.
Золотой Будда в позе «самадхи» кажется далеким от нашей жизни. Здесь традиционно предупреждают, что фотографироваться спиной к статуе нельзя – слишком сильная энергетика. Осторожно захватив в объектив монументальную скульптуру, ловлю в камеру озорные мордашки хвостатых попрошаек. Тем временем Сампат спасал нас от обезьян, категорически запретив их кормить и трогать – «Они же дикие!..»
На высоте ста пятидесяти метров от Золотого Будды возвышаются уникальные Пещерные Храмы Дамбуллы, высеченные в скале. Как и фрески Сигирии они входят в сокровищницу мирового культурного наследия.
Внизу Сампат раздал всем бледно-розовые лотосы. Священный лотос буддистов символизирует жизнь по пути просветления. Подобно крепкому стеблю цветка, пробивающему толщи мутного ила, распускаясь на дневном свету во всем своем великолепии.
Мы начали неспешно подниматься к Храму Пяти Пещер.
Ступени открывают великолепную панораму. Прозрачное небо простирается над бескрайними зелеными холмами. Вокруг - звенящая тишина. Чувствую, как начинает звенеть лотос в моей руке, мое сердце, моя душа… Яркое индийское лицо цепляет взгляд – фотографирую Сампата с розовым цветком в ладонях. Он, с удовольствием, улыбается мне в объектив. На кофейной шее выделяется массивный золотой амулет.
Мы оставляем свои лотосы спящему Будде. Сампат пояснил, что буддистские заповеди слишком аскетичны – он приносит дары индусским Богам и они приходят к нему на помощь в трудный час. «Ты умеешь договариваться с Богами? Как удобно!» - сотни каменных изваяний чередуются с блестящими глазами Сампата, словно пламя сансары отражает в них пламя индийских костров. «Не мешай!», - окрик Сампата вернул с небес на землю. Наш гид сбился со слов, объясняя внимательной даме суть реинкарнации. Сдвинув черные очки, спешу к автобусу, миновав кордон местных жителей, трясущих тряпками, монетами, бусами.
Через полчаса притормозили у деревообрабатывающей лавки. Мастерская заставлена изумительной резной мебелью. Сампат смешивал в стакане яркие натуральные краски, четко чеканя слова в окружении ритуальных масок, охраняющих сингалов от духов природы. Милый бизнес - эти изделия с теплым запахом сандала, сквозь темные очки оцениваю тонкую ручную работу. Олег и Анюта, взявшись за руки, просят поймать высокую гору напротив. Розовый куст, тропинка, убегающая в джунгли, поляна, дерево в белых цветах – все так красиво… Шри-Ланка значит «Благословенная Земля».
Цель сегодняшней экскурсии - Храм «Шри Далада Малагава» или Зуб Будды в Канди. Это главная буддистская святыня Шри-Ланки, как и росток священного баньяна в Аннурадхаппуре, под которым однажды принц Синдхарта Гаутама из древнего княжества Шакья, покинув в расцвете сил дворец и трон, достиг Просветления. По преданию, Зуб хранился после кремации Будды Шакьямуни, оберегался его учениками и нашел свое пристанище в Канди. На Цейлон его тайно привезла дочь мудрого индийского правителя Ашоки, спрятав в своей прическе. Реликвия хранится в золотой «карандуве». На августовское полнолуние, под звуки флейт и барабанов ее выносит их Храма разряженный слон. Цветное праздничное шествие «Перахера» длится всю ночь, сопровождаемое паломниками.
Автобус выруливает к главной площади. Впереди белеют стены Шри-Далада Малагава. Рядом переливается в солнечных лучах священное озеро. К Храму непрерывно идут люди. Женщины, с тяжелыми черными косами, в ослепительно белых сари, несут крупные цветки лотоса. Канди - сердце государственности сингалов, оплот национального духа, испытанного в долгой колониальной битве.
У входа нас тщательно досмотрели, разделив на мужскую и женскую очередь. Десять лет назад Храм чудом уцелел от взрыва припарковано грузовика террористов Тамил Илама. Оставив сабо, ступила на теплый каменный пол.
Тесно окружив нашего гида, поднимаем сокровенные вопросы жизни. В ауре курений он так гармоничен в своих амулетах и так, по-европейски, близок. Агатовые глаза взволнованно блестели под перекрестными взглядами серьезно-напряженных лиц. Сампат увлекал все дальше в рассуждениях о вечных вопросах и, с детским восторгом, сообщил, что индийские Боги, действительно, вкушают нектар преподносимых фруктов. Однажды, он попробовал - свежие плоды безвкусны. Шепотом добавил, что вот уже два раза они спасли ему жизнь…
В нише Храма два буддистских монаха в ярко-оранжевых тогах. Смотрю в бархатные глаза одного из юношей и не решаюсь подойти с камерой – они неземные. Так и стою, загипнотизированная пронзительно-умным, внимательным взглядом еще совсем молодого человека. Непривычным покоем в душе разливалось чувство доверия к миру вокруг.
Солнце клонилось к закату, когда все вышли из Храма “Зуба Будды”. Разбрелись по площади, думая, каждый о своем.
Все кругом растворилось в благодатной неге: на белой дорожной разметке потягивались две собаки, вдоль озера семенила утка с выводком, даже полицейские улыбались нам. По остывающему асфальту мы направились к Театру Танца.
Заняли места в полукруглых рядах деревянных кресел. Погасли огни, раздался протяжный женский голос. В свете софитов замелькали шаровары мужчин. Их головы венчали вычурные громоздкие уборы из металлических пластин. Каждое движение сопровождалось звоном бубенцов на костюмах. Мускулистые тела едва касались сцены, замирая в воздухе гротескными воинственными арабесками. Моим вниманием завладела чудная маленькая танцовщица, исполняющая заклятие Кобры - гибкая, сильная, с огромными чайными глазами. Сердце колотилось в такт сингальских барабанов. Под занавес вышли укротители огня. Мы сели на край сцены так, что жар пламени касался наших щек. Вокруг плясали первобытные ланкийские духи, разжигая неясные чувства.
Легкий ветерок приятно скользнул прохладой по лицу. На улице царила жгучая сандаловая ночь. Разноцветные огни мелькали за окнами автобуса, петляющего по улицам Канди. Хотелось плыть за ними в древней как мир темноте, разглядывая выступающие силуэты…
В вестибюле гостеприимного отеля горели уютным светом оранжевые торшеры. За спиной растворилось облачко сладковатых духов. После ужина сдвинули столы у бассейна. Кто-то предложил волейбол. Вода светилась аквамариновым светом под блеском фонарей. Разноцветными рыбками, метались девчонки, ловко отбивая мячи - визг, шутки, брызги, смех.
Через арку вились ступени на другую сторону отеля. Здесь была непроглядная темнота и нависшие кроны деревьев. Рядом материализовался «мале», услужливо освещая фонариком узкую тропинку. Звездный шатер раскинулся над поймой тропической реки. Вокруг не было ни души. Берег резко обрывался и переходил в причал, у которого дежурил полицейский. Прямо над головой висел бесподобно огромный Желтый Диск. Луна гипнотизировала, манила необъяснимой тоской в глубину древних культов – хотелось вспрыгнуть и улететь прочь, в темноту. Тишина священного Канди хранила чистую энергетику мудрого народа. Сердце впитывало ее и казалось, что все это уже было со мной когда-то.
На той стороне громко резвилась компания в бассейне – я повернула обратно.
Сквозь плотные шторы пробивался радостный утренний свет. Этим вечером, после экскурсий, автобус отвезет нас в обещанный отель на западное побережье Цейлона.
В салоне ювелирной фабрики мерцали искушающим блеском, сапфиры – голубые, желтые, розовые и королевские синие. В горных массивах Канди испокон веков добывали самоцветы. По легенде, Царь Соломон растопил сердце гордой Царицы Савской, преподнеся огромный рубин из Ратнапуры. Синдбад Мореход ходил за сокровищами на далекий остров «Серендиб». Огромный синий сапфир ланкийских копий украшает британскую корону. До сих пор в шурфы сползают дикие кобры, а своенравные божества хранят секреты драгоценных шахт.
С интересом вытягиваем сари, среди красочного вороха нарядов в текстильной лавке, - невероятно женственное одеяние, в котором грациозные ланкийки с головы до пят излучают уважение к мужчине. Облачаюсь в оранжевое сингальское платье, расшитое золотистыми узорами. Молодой «мале» из автобуса теряет дар речи и следует за мной по пятам, приподнимая над головой зонт.
Нахожу малиновый сальвар камиз, отделанный серебристой каймой. Ланкийки хлопают в ладоши и ставят выше бровей, бордовую чандру. По традиции она защищает от сглаза и дурных мыслей.
Сампат приподнимал хрупкие головки орхидей в оранжерее Ботанического Сада Перадения - одни напоминают скорпиона, другие - нарядных кандийских танцовщиц. Босиком прошлась по шелковой траве - может, так выглядел потерянный Рай…?
С небес обрушился тропический ливень. Укрылись под кроной исполинского баобаба и босиком по лужам домчались в ближайшее кафе. С крыши падали капли. Зелень источала бодрящий запах свежести дождя. Анютка накинул мне на голову малиновый шарф, попросив замереть у перил. Получился необычный романтический снимок. Сампат отдал свой зонт, но ливень так же, внезапно, стих, как начался. Заросли бамбука, аллея сосен Каури, роща Королевских пальм. В сплетении баньяна ворковала влюбленная пара.
В автобусе стянула мокрое сингальское платье, прилипшее к коже, решив вернуть его в лавку. Колеса зашелестели по асфальту мимо, ломившихся от фруктов, прилавков. «Мангустины!» - прогремела на весь салон Юлька, указывая полководческим жестом за окно. Автобус притормозил. Сампат протянул плод с тающими белыми дольками под кожурой.
Чайная фабрика, мастерская батика - к вечеру добрались до слоновьего питомника Пинневала, что на западе от Канди.
Среди гектаров тропического леса свободно бродили слоны. Симпатичные крепыши катали бревна неподалеку от внушительных мамаш, умиляя их и нас. Сампат рассмеялся, кивнув в сторону молодого самца: «Смотрите - он думает, что Король!» Слон нетерпеливо гарцевал на месте, яростно закидывая хоботом ветки и пальмовые листья, словно лавровый венок победителя.
Над джунглями резко сгущались сумерки. В темноте белели бивни крупных животных - местность казалась пейзажем доисторических времен. Мы поспешили к автобусу. До западного побережья предстоял долгий путь.
По рядам замелькали пластиковые стаканчики с виски, колой, араком. Взрывом конфетти отпраздновали именины Олега. Словно веселый ковчег наш автобус светился в темноте джунглей.
«Women no cry…», - зажигательно спел Сампат. Парни хором вторили ему. Ну что ж - не плачь, женщина…!
Сашка затянул лиховатый хит Шнура, заставив срочно впасть в сон свою Юльку. Невозмутимый Вася поддержал товарища. Сампат отчаянно метнулся к форточке, грозясь выброситься от любви. «Женись!», - громко советовала ему захмелевшая дама из Газпрома. Песни Танцора диско чередовались популярными хитами и увенчались «муркой». Вечеринка достигла пика.
Вдруг, все смолкли. Тишину салона нарушал лишь гул работающего двигателя. В полумраке раздался чуть-хрипловатый голос: «Я хочу спеть старую сингальскую песню. В ней такие слова: «Все мимолетно в этом мире – все кроме нашей любви. Мы кружимся в бесконечной суете жизни, но однажды, под Луной - снова встретимся…»
Он закрыл глаза и сжал пальцами микрофон, выводя непривычные слуху, но такие красивые, полные тоски слова. Безмолвная Желтая Луна, за окном, равнодушно проливала тусклый свет на густые кроны джунглей… Приглашение москвичей вывело из оцепенения. Я пробралась в начало салона и села на предложенное Сампатом место.
О чем могут говорить русские мужчины роскошной шриланкийской ночью? Конечно - о предстоящих выборах. Павел рвал рубаху, порываясь бросить бизнес и пойти за лидером – лишь бы он у нас, в России, появился. Игорь – полковник спецподразделений в отставке, неохотно обмолвился про Чечню. Во мне маялась загадочная русская душа, а колеса автобуса мерили асфальт. Россия еще бескрайней, в ней тысячи дорог - мы по ним ходим, ходим и радуемся, когда что-то удается в жизни.
Все это время Сампат на ногах. Предложила ему сесть, но он остановил меня. Откинувшись на спинку кресла, в блаженстве закрыла глаза под убаюкивающие сингальские песни. Так мы добрались до Берувеллы.
Автобус остановился у ворот «The Palms». Началась кутерьма с чемоданами и прощание с москвичами.
Открыла дверь с номером “309”. Перед балконом бурлил и пенился Океан! Особый влажный запах врывался в распахнутые двери. Тишину комнаты наполнял равномерный мощный гул. На столике ждал нехитрый ужин из бутербродов и фруктов.
Утром, на пляже ко мне неслась восторженная Юлька - мы смеялись, волны били по ногам, облизывая плечи.
Вдоль прибоя тянулся чистый берег с островками кокосовых пальм. Из песка выросла фигура бронзового парня. На смеси английского с немецким, юноша сообщил, что за поворотом, можно увидеть руины, разрушенного цунами, отеля и широко развел руки, изображая тридцатиметровую волну.
Мускулистое тело ловко скользило на доске. Он кувыркался, убирая с лица пряди вьющихся волос. Звал дальше в океан – «не стоит бояться!» Во взгляде счастье странника свободного как ветер. Меня вынесло волной на прибрежный песок. «Отлично!» - одобрил жестом Шриан.
Пляжный день пролетел незаметно, оставив первые солнечные ожоги. Особенно пострадал Сашка. Собрались у них. В длинной малиновой юбке, меряю шагами балкон, улавливая легкий аромат гибискуса. Ветерок играл розовыми лепестками и гнал их к площадке у бассейна.
Днем, парни вернулись с рыбалки, торжественно внося тунца, зажаренного в ресторанчике по пути. На стенке пригрелась крохотная ящерица. По деревянным лежакам прыгают бурундуки. За воротами дежурят чернокожие парни, не сводя загипнотизированных глаз с наших купальников.
Юркнув в постель, ощутила странные звуки. Мерещится, как скрипит дверь и в комнату проникают неведомые ланкийские духи. Сон рукой сняло. Подпрыгнув с кровати, выскочила на балкон - тысячи белых барашков мирно плыли среди океана. Натянула простынь - смешно и жутковато. Кто-то толкнул край постели. В голове пронеслись дневники Кастанеды. Удивительная природа – здесь не обойтись без амулетов.
Утром, одобрив авантюрный Юлькин план, отправились вглубь острова, где под облаками растет знаменитый цейлонский чай. Девять часов добирались на микроавтобусе в Нувара-Элию. Горная дорога вьется серпантином.
Пейзаж оживили, похожие на игрушечные декорации, классические английские особняки с черепичными крышами и садиками роз у входа. Воздух - живительно хрустальный. Столбик термометра стабильно держит + 16, 18 С. На уютных фабричных терассах, пробуем изысканный чай. Его называют «поцелуем в чашке» и пьют, в отличие от англичан, не с молоком, а ванилью и корицей.
Худенькие босые женщины с огромными корзинами за плечами, улыбаются нам под моросящим дождем, собирая молодые чайные побеги. Лучшие сорта уходят с аукционов Шри-Ланки за баснословную цену. На равнинах ютятся аккуратные деревушки, чернеющие плодородными наделами. Проворные детишки атакуют при каждой встрече, прося рупии и сладости. Обедаем в Хаппутале – старинном арабском городке с пестрыми магазинчиками и шумными кафе на узких улочках. Водитель везет нас к водопадам.
Вода, словно с небес, обрушивает пенящийся поток, наполняя чистой росой зелень. Где-то недалеко Пидуруталагала – самая высокая точка цейлонского плато.
Иногда по утрам льет теплый дождь. В это время хорошо пить кофе или свежий сок фруктов под навесом у бассейна. Океанский ветер раздувает парео и светлые волосы, а пляжный песок долго хранит следы босых ног. С деревьев осыпаются белые соцветия, находя свое место в девчачьих прическах. В ванной цветет на прочном стебле лотос. Однажды, удалось поймать в объектив огромного варана, пятившегося к зарослям у ворот. Сандал - всюду, в простынях, одежде, на коже, в теплом воздухе. Кажется, я сама уже вся пропиталась сандалом.
В нашу компанию влилась русская пара из Рязани. Вместе с «пляжными мальчиками» бродим по Берувелле. В одну из прогулок, мне приглянулась изящная подвеска в виде танцующего слона украшенного рубинами. Шриан отговаривает от покупки. На его лице свежие царапины и пластырь. Очарованная украшением, вернулась в лавку на берегу океана. Азартно торговались с ее хозяином по-немецки. Невысокий, усатый ланкиец смешно поднимал к небу глаза и слегка обнимал меня за плечи, уступая. Увлекательный процесс прервал статный седовласый немец, попросив оценить колье с крупным желтым топазом. Сердечно распрощавшись, ушла с веселым золотым слоном на шее, так гармонирующим с кольцом из Ратнапуры.
Сампат извлек гитару и бережно обнял свою любимицу. Верхушки пальм склонялись под натиском океанского ветра, гитара во всем соглашалась с ним. В беседке на берегу двое – сингалец и судя по всему, немка. Обнявшись, они смотрят на прибой, дымя сладковатой сигаретой. Ноги по щиколотку вязнут в песке. Какое Чудо… Волна неизменно тянулась к берегу и бежала обратно, словно боялась остановиться и навсегда раствориться в океане. «Как мог отважиться человек отправиться в плавание к неизвестным берегам?» - думала я, глядя на темную массу воды, сливающуюся у горизонта со звездным небом.
Ритм привычной цивилизации напомнил о себе лишь в Коломбо - с белым президентским дворцом, фешенебельными особняками и дорогими машинами на раскаленном асфальте.
Среди полок в очередном сувенирном магазине, помогла двум дамам найти нужные книги о Шри-Ланке и на выходе меня окружила целая группа из Израиля. Женщины признались в вечном страхе терактов, но горячо советовали посетить Святые места. Потом желали «Доброго Часа» в дороге. Незаметно стемнело, над головой метнулись чьи-то тени – летучие мыши… Пора возвращаться в отель. Автобус еще долго петлял по шумным улицам азиатского города. В открытые форточки доносились пряные запахи, гудки машин, звуки буддистских песнопений.
За ужином Анютка вернулась с полной горкой оранжевой папайи, предлагая полюбившееся лакомство. Скрипки исполняли полет кондора.
По утру отправились на "тук-туках" смотреть коралловые рифы. Марево асфальта соперничало с пеклом улицы, делая восприятие безразличным к тесным сувенирным лавкам. Вдоль дороги тянулись руины, оставленные цунами – грустный пейзаж. Океан взял тысячи жизней, а теперь безмятежно ласкал прибрежный песок. Реальность терялась, сливалась с покачиванием океана - будто, ты песчинка, исчезающая в бескрайности…
В последний день катались на скутерах по реке Бентота-Ганга. В прибрежном отеле нашли отличный салон аюрведы. После консультации, разошлись по кабинкам. Хрупкая девушка принесла набедренную повязку. Вошла еще одна и вдвоем, они размяли мое тело, натирая до пят ароматным составом куркумы. Худощавый юноша виртуозно промассировал голову, льющимся из кувшина теплым маслом - от такого блаженства ее можно потерять, безразлично отметила я.
С чашкой терпкого напитка разлеглась в плетеном кресле. Мысли блуждали где-то далеко, далеко. Внутри тенистого дворика блестел маленький водоем. Там - среди царственных лотосов плавали золотые рыбки. Нежно журчал ручеек. Из соседней двери вышел спортивный мужчина с лицом победителя - ответила кивком на приветствие, мгновенно признав соотечественника.
Переплыли на лодке к дальнему пляжу. Волны с первобытной силой ударяли по берегу, рассыпаясь брызгами о череду камней. Меня охватил сильный озноб. Закутавшись в зеленое покрывало с золотистыми слонами, среди песка и океана смотрела на прибой. Солнце стремилось к горизонту, создавая фантастические пейзажи. Долго фотографировали закат. Под соломенными крышами пляжного кафе любовались последними шриланкийскими сумерками - что то, грустно, защемило в груди.
Виски дурманил голову вечером за картами. Вася приволок сигары - мы дурачились перед камерой.
Автобус отправился в аэропорт после полудня. Мимо, словно в ускоренной кинопленке, проносились «тук-туки», пальмы, буддистские ступы, железная дорога. За картами прикончили последнюю бутылку мартеля. От частых глотков по телу разлилось ленивое тепло. Сердце фокусировало, бережно пряча в памяти Храмы Дамбуллы, прохладу чайных плантаций, огни Коломбо, тишину священного Канди…
Заехали в гостиницу Негомбо, где весь отпуск хранились забытые «мистером Демочкиным» джинсы. Счастливого Сашку миновала перспектива вернуться на родину в пляжных трусах.
Заполняя миграционную карточку, улыбнулась в наведенную телекамеру – делегация президента Шри-Ланки направлялась с визитом в Индию. Вольный ветер вновь манил просторными залами аэропорта, притупляя необъяснимую тоску. Бродила по зоне «duty free», растрачивая оставшиеся ланкийские рупии.
При электрическом освещении, сапфир в новом кольце заиграл особым блеском. Мне вспомнились слов
